Почему немецкие танки «Тигры» проиграли нашим танкам Т-34?
Несколько некорректно сравнивать "Тигр" с нашей Т-34!
"Тигр" тяжелый танк, Т-34 средний. На двадцать тонн с лишним легче "Тигра".
Да и то, Т-34-85 на расстоянии километр часто выигрывал единоборство с "Тигром".
Правильно было бы его сравнивать с нашим ИС-2. Его не зря назвали танком Победы.
ИС-2, несмотря на то, что был тонн на десять легче "Тигра", превосходил его по всем параметрам. И по пушке, и по ходовой части, и по броне. А выпущено из было в два раза больше, чем "Тигров" всех мастей.
Сам Гитлер запретил своим тяжелым танкам вступать в единоборство с ИС-2. Рекомендовал бить только из-за засады, очень желательно в бортовую броню.
Что касается Т-34, то поспешу его выручить. Т-34 всех модификаций признан специалистами лучшим танком Второй мировой войны по соотношению веса, брони, ходовых качеств, надежности, технологичности конструкции, простоте ремонта.
Бывало, шли сто Т-34 с утра в бой. К вечеру все подбиты. Ночью их прямо на поле боя ремонтируют, утром они опять идут в бой.
С "Тигром" и "Пантерой" это было невозможно. Приходилось тащить их в тыл. В результате время потеряно, а немецкий тыл оказывался вдруг фронтом. А чуть погодя развалины зверей оказывались в нашем тылу.
С чем и победили.
Давайте начнем с того, что говорить о том, что немецкие "Тигры" проиграли только Советским "Т-34" будет немножко неверно (не точно).
У Советского союза были не только Т-34, но и КВ, ИС, Т-28, а так же самоходные установки. Кроме этого, нельзя говорить только о том, что с немцами воевали только танки Т-34. Воевали против Германских "Тигров" и английские и американские танки, в том числе и на стороне Советского Союза. Об этом тоже нельзя забывать.
А если говорить о противостоянии только "Тигров" и Т-34, то Т-34 был значительно дешевле в производстве и Советскому Союзу удалось наладить их массовое производство. Так, что победил он у "Тигра" не умением и высокими качествами, а количеством. Кроме того, у Германии были огромные напряги с дизельным топливом, и они, практически всю имеющуюся солярку, использовали для заправки подводных лодок. А установить на танк дизельный двигатель Германия не могла себе позволить, из-за острой нехватки последней.
А они и не проиграли — просто их было выпущено неизмеримо меньше чем наших Т-34 — всего-то 1360, если не ошибаюсь и в производстве они были крайне сложны -по часам затраченным на сборку тридцатьчетверки и Тигра — расхожднения было огромное.
А как танк Тигр превосходил Т-34 практически во всем и в бронировани и бил он наши танки с расстояния в 1.5-2 километра, причем в лобовую броню — все-таки длинноствольная 88 миллиметровая пушка это вам не короткостволка 76мм или, даже услисенная 85 миллиметров.Говорят Фердинады при попадании в лоб Т-34 пробивали ее насквозь с выносом с задней брони двигателя.
А вот в чем они уступали, так это в скорости и в удельной мощности двигателя. Тигр за счет своего 60-ти тонного веса и и двигателя в 700 лошадей, ползал как черепаха, а Т-34 при двигателе в 500 л.с и весе 28-32 тонны бегала как геапрд — быстрое сокращение расстояния и на короткой дистанции уже не важно какая у кого мощность орудия.
На самом деле, танки марки "Тигр" были значительно лучше наших Т-34. И Германия имела значительный перевес в танковых сражениях. Выручал Красную Армию тяжелый танк КВ-1 и потом КВ-2(с фугасным 150ти мм орудием) и Т-150. Они были значительно медлительнее, но броня их почти не уступала "Тиграм".
И только в 1943 году, когда началось серийный выпуск среднего танка Т-34-85, наши войска начали получать реальное преимущество в танковых сражениях. Танк т-34-85 по сравнению с "Тигрм" гораздо маневренее, наши генералы очень часто их использовали по флангам. И новая 85-ти мм пушка уже легко прошивала боковую броню "Тигра" и потом "Тигра-2".
Также очень большую пользу принесли наши ПТ-САУ СУ-152 с фугасным 150-ти мм орудием и особенно ИСУ-152(с 1943 года) с новым 152-ух мм орудием БЛ-10 . которое просто сжигало германские танки.
При всем при этом, самую большую роль играли конечно же — люди, которые САМООТВЕРЖЕННО ЗАЩИЩАЛИ СВОЮ РОДИНУ!
Боже! Откуда вы всю эту глупость берете? Это, что из игрушки "World of Tanks", так это шутка компьютерных гениев. Они даже не "заморачивались" техническими характеристиками танков. Им это не нужно было. Они просто создали игрушку. А лишняя информация по ТТХ танков их не интересовала. Главное для них было заработать как можно больше денег. Все эти танки КВ-1, КВ-2, Т-34, ИС-1, это все были просто мишени, на поле боя для немецкого танка "Тигр" с его 88-мм зенитной пушкой.
Первый реальный конкурент у танка "Тигр" появился в лице Советского танка ИС-2 с его пушкой в 122- мм. Потом появились САУ-122, САУ-152, ИСУ-122, САУ-100, но это все было значительно позже. — 6 лет назад
По банальной причине — немцы не смогли наладить достаточно массовый выпуск "тигров" и "пантер". На самом деле оба танка могли уничтожать Т-34 с существенно больших дистанций /тигр на удалении до 2-х км/, чем последний их. Сталин был в ярости после Курского сражения. В сражении где основными были модернизированные Т-4, Т-3 и всего около 150 "тигров" и, по моему, 200 с чем -то "пантер", участвовавшие наши танковые части потеряли до 2/3 состава. Т-34 выиграл по комплексу характеристик — компоновка углов бронелистов, вооружение, вес, дизель и, главное, простота и массовость выпуска. К этому стоит добавить, что немецкие танки оснащались бензиновым двигателем.
Тигры проиграли Т-34. Это далеко не так. Т-34 не мог противостоять Т-VI, потому что он уступал по всем параметрам, важно, что Т-VI мог уничтожить Т-34 на значительной дальности. Дело в том, что в реальных боях дуэли между танками были редким явлением, танки уничтожались артиллерий, кстати она и уничтожила больше танков, уничтожались авиаций, подрывались на минах. Например, к началу Курской битвы в нашей армии появились 100-мм пушки, которые специально использовались против танков, эффективно против танков работала и 85-мм зенитная пушка, против этих двух пушек Тигр был бессилен. Были созданы 122-мм и 100-мм САУ, которые боролись с танками. Помните лейтенанта Малешкина, который на самоходке поддерживал атаку танков? Важна организация боя, стойкость войск, все это и помогло победить и Тигра. Наконец, на фотографиях к вопросу танки Т-IV, эти танки уступали нашим Т-34 и Т-34-85.
Вопрос звучит просто нелепо. Вот к тем руинам, оставшимся от танков "Тигров" (Panzerkampfwagen VI Ausf. H1), которые поместил автор вопроса, танки Т-34 не имеют никакого отношения. Так повредить "Тигр" во время ВОВ можно было только из крупнокалиберных артиллерийских орудий, калибром более 150 мм. Т-34 такого орудия не имели.
Что касается танка Т-34, то ни одна из его модификаций, не в состоянии была пробить лобовую броню "Тигра" даже на ближних дистанциях. Так как "Тигр" имел 100 мм лобовую броню, изготовленную из хроммолибденовой закаленной стали, расположенной под углом 8 градусов. На первых моделях Т-34, выпускавшихся серийно с 1940 года, устанавливалось коротко ствольное орудие Л-11, калибром 76 мм. Это орудие не способно было пробить даже боковую броню "Тигра", которая имела толщину 63 мм расположенную под углом 10 градусов, с дистанции в 10 метров.
И получалось, что воевать первые модели Т-34 могли только со средними (25 тонн) немецкими танками PzKpfw IV Ausf, имеющими 75-ти мм орудие, но в 2,5 раза больший боекомплект. Справедливости ради, нужно отметить, что в 1941 году, у немцев были только единичные, экспериментальные экземпляры "Тигров". А все остальные немецкие танки сильно уступали Т-34, как по бронированию и вооружению, так и по ходовым качествам, и надежности, и по экономичности двигателя, и еще уступали в такой немаловажной детали, как обзорность танка.
Но несмотря на это, уже в феврале 1941 года, стало ясно, что коротко ствольное орудие танка Т-34, Л-11, не может обеспечить уверенное пробитие брони немецких танков на средних и дальних дистанциях (это еще задолго, до появления Тигров), не справлялась оно и с лобовой броней, 25-ти тонного, самого массового немецкого танка «Panzerkampfwagen IV» («PzKpfw IV»). По этому, в срочном порядке было разработано длинноствольное танковое орудие Ф-34, калибра 76 мм с длинной ствола 41 калибр. Дальность выстрела тем же самым 76 мм снарядом, увеличилась почти на 1,5 километра. Чтобы установить новое орудие на танк Т-34, пришлось вносить изменения в конструкцию башни танка. И после этого, орудие Ф-34 начали устанавливать на танки Т-34. Масса танка с такой пушкой возросла на 600 кг и составляла уже 25,6 тонны.
Впервые на Восточном фронте, немецкие тяжелые танки "Тигр", весом более 45 тонн, появились в августе 1942 года, в боях под Ленинградом. Один тигр, в прямом противостоянии, легко уничтожал два, а то и три Советских средних танка Т-34 или тяжелых (47 тонн) КВ-1. Поскольку 76 мм орудия этих танков не пробивали броню "Тигра", (даже КВ-1 с его различными модификациями орудий 76 мм), в то время как "Тигр", с помощью своего 88-мм зенитного орудия KwK 36 L/56, без проблем пробивал с расстояния 1-го километра, не только 77 миллиметровую лобовую броню тяжелого танка КВ-1, но и гомогенную 120 мм лобовую броню, расположенную под углом в 30 градусов, тяжелого танка ИС-1. В то время, как ИС-1 и КВ-85, могли пробить лобовую броню "Тигра" только с дистанции не более 300 метров, а боковую с дистанции 500 метров. Да и выпущено этих танков было всего 107 и 148 штук соответственно.
Первое массовое применение "Тигров" было в марте 1943 года, в боях под Харьковом. Ни один из имеющихся в то время у СССР танков, тогда ничего не мог противопоставить "Тигру".
Когда вы смотрите художественные фильмы, в которых показывают, как артиллеристы, Красной Армии подбивают немецкий "Тигр" из 45 мм противотанкового орудия, относитесь к этому с определенной долей иронии. Даже дивизионная артиллерия Красной Армии, с их 76 мм противотанковыми орудиями, не пробивали лобовую броню "Тигра", а боковую могли пробить на дистанциях не более 100-200 метров.
На расстоянии в 1000 метров, лобовую броню "Тигра" пробивали только Советские 85 мм зенитные орудия 52-К, 122 мм пушки А-19 и 152 мм гаубицы МЛ-20. В 1943 году у Красной Армии начали появляться на поле боя САУ-122, САУ-152 и ИСУ-122 которые тоже уверенно пробивали лобовую броню "Тигра" с дистанции в 1000 метров. К концу 1943 года, в Советском Союзе начали выпускать танки ИС-2, всего выпущено было 3395 штук, которые своей 122-мм пушкой Д-25Т, уверенно пробивали лобовую броню "Тигра" с дистанции в 1000 метров.
И такая ситуация сохранилась даже после того, как немцы модернизировали "Тигры" в начале 1944 года, усилили их бронирование и увеличили вес танка до 56 тонн. Справлялась с лобовой броней "Тигра" и САУ-100, которая начала поступать в войска в конце 1944 года.
Начиная с сентября 1944 года, в войска Красной Армии начали поступать танки Т-34-85, весом в 32 тонны, у которых было усилено бронирование башни и установлена новая 85-мм пушка ЗИС-С-53.
Но несмотря на установку такой мощной пушки, равноценным конкурентом "Тигру", танк Т-34-85 так и не стал. Т-34-85 могли пробить лобовую броню "Тигра" только с дистанции не более 500 метров, а боковую с дистанции не более 800 метров. На Ютубе есть много кадров военной кинохроники, на которых снято, как несколько Советских Т-34-85 в упор расстреливают Тигр, у которого закончились снаряды. Причем при стрельбе в упор, пробивают "Тигр" далеко не с первого снаряда.
Но за счет того, что Т-34-85 был проще в производстве, дешевле, за годы войны, их было выпущено в 20 с лишним раз больше, чем было выпущено "Тигров". Всего "Тигров" за годы войны было выпущено 1360 штук, причем не все они воевали на восточном фронте, а воевали и на Западном фронте и в Африке, а один даже был продан Японии.
Почему Т-34 проиграл PzKpfw III, но выиграл у “Тигров” и “Пантер”
Как известно, в СССР танк Т-34 однозначно считался лучшим танком Второй мировой войны. Однако позднее, с распадом Страны Советов, эта точка зрения подверглась ревизии, причем споры о том, какое же место на самом деле занимали знаменитые «тридцатьчетверки» в танковой иерархии мира тех лет, не утихают и по сию пору. Да и вряд ли можно рассчитывать на то, что эта дискуссия будет прекращена в ближайшие годы, а то и десятилетия, разве что будущие поколения совершенно потеряют интерес к истории.
Основная причина этого, по мнению автора, заключается в парадоксе истории танка Т-34: он терпел поражения в период своей силы и побеждал в период слабости. В первый период войны, когда наш танк по своим справочным ТТХ оставлял далеко позади своих немецких «сверстников», Т-34 как-будто не снискал большой славы на полях сражений: РККА в 1941-1942 терпела одно поражение за другим, да и в 1943 г. наши танковые части, зачастую, несли очень большие потери.
С появлением знаменитых «Тигров» и «Пантер» наш Т-34 утратил свое превосходство в ТТХ, но при этом, начиная с 1943 г., наша советская армия окончательно захватила стратегическую инициативу и не выпускала ее уже до самого конца войны. Не то, чтобы вермахт превратился в мальчиков для битья, немцы до самого конца оставались умелым и стойким противником, но противостоять советской военной машине, и, в частности, танковым корпусам СССР они уже не могли.
Разумеется, подобная логическая несообразность поражает воображение и заставляет искать какой-то подвох: в какой-то момент для ревизионистов стала классической точка зрения, что Т-34, несмотря на свои, формально, великолепные характеристики, по ряду неочевидных недостатков был весьма посредственным танком, что и проявилось в боях 1941-1942 гг. Ну, а затем немцев якобы просто завалили «трупами советских танкистов»: количество превозмогло качество и т.д.
В этом цикле статей мы попытаемся разобраться, что мешало Т-34 одерживать убедительные победы в начальный период войны, и что помогло ему стать танком Победы впоследствии. А начнем с простого вопроса – для чего вообще создавался Т-34?
На момент создания этого танка в СССР «правила бал» так называемая теория глубокой операции, при этом основным оперативным соединением танковых войск считался механизированный (на протяжении некоторого времени называвшийся также танковым) корпус. Его основной задачей считались боевые действия в оперативной глубине обороны противника.
Уточним значение этого определения. Когда войска занимают оборону, то она имеет тактическую и оперативную зоны. Тактическая зона начинается линией соприкосновения с противником и заканчивается тыловой границей первого эшелона армии – это та самая зона, в которой обороняющиеся рассчитывают обескровить атакующие их группировки, остановить их, нанести им поражение. Оперативная зона располагается сразу за тактической – там находятся вторые эшелоны и тактические резервы обороняющихся, а также всевозможные запасы, склады, аэродромы, штабы и прочие чрезвычайно важные для любой армии объекты.
Так вот, предполагалось, что в наступлении советские механизированные корпуса (МК) не будут участвовать в прорыве тактической обороны противника, и что за них это сделают стрелковые дивизии общевойсковых армий. МК должны были вводиться в уже проделанные бреши обороны противника и действовать не оперативную глубину, уничтожая не успевшего толком изготовиться к обороне врага. С этим, по имевшимся тогда представлениям, вполне могли справиться танки наподобие БТ-7, но в дальнейшем глубина «глубокой операции» была расширена с первоначальных 100 до 200-300 км, то есть предполагалось, что мехкорпуса будут действовать на фронтовую оперативную глубину. Здесь уже следовало ожидать, что МК, действуя в отрыве от основных сил армии, могут встретиться с более серьезным, организованным сопротивлением.
При этом считалось, что основную угрозу для мехкорпусов будут представлять танковые соединения противника, так как, по мнению наших военных аналитиков, только они обладали достаточной мобильностью для того, чтобы быть своевременно сосредоточенными для контрудара. Кроме того, принималось во внимание насыщение пехотных соединений большим количеством малокалиберной противотанковой артиллерии, которая также могла привести к большим потерям вырвавшихся на оперативный простор танковых соединений в случае, если возникала необходимость атаковать уступающего по численности, но успевшего занять оборону противника.
Для того, чтобы парировать эти угрозы, предполагалось, с одной стороны, создать танк с противоснарядным бронированием, которое позволяло ему не слишком опасаться встреч с малокалиберной ПТО, а с другой, обеспечить в мехкорпусах такую концентрацию танков, что противник просто не успеет собрать и бросить в бой соединения достаточной численности, чтобы противостоять им. Конечно, принималось во внимание и то, что большая часть современных танков имела на вооружении все те же малокалиберные орудия, которые не будут эффективны против танков с противоснарядным бронированием.
Разумеется, для мехкорпусов предусматривались и иные формы боевого применения, в том числе участие в окружении и недопущении прорыва окруженных войск противника (как одна из целей боевых действий в оперативной зоне обороны противника), контрудары по его прорвавшим нашу оборону танковым группировкам и т.д.
С высоты сегодняшнего опыта можно констатировать, что описанная выше концепция глубокой операции, предусматривающей действия крупных моторизованных соединений в оперативной глубине вражеских боевых порядков, была принципиально правильной, но содержала в себе серьезнейшую ошибку, сделавшую невозможной ее успешную реализацию на практике. Ошибка эта заключалась в известной абсолютизации танка на поле боя – по сути дела наши военспецы полагали, что чисто танковое соединение будет самодостаточным и сможет действовать эффективно даже в отрыве, либо при минимальной поддержке мотопехоты, полевой артиллерии и орудий ПТО. На самом же деле, даже самые мощные и сильные танки, являясь одним из важнейших вооружений армии, все-таки раскрывают свой потенциал только при совместных действиях с другими родами сухопутных сил.
Забегая вперед отметим, что данная ошибка не дает нам оснований подозревать наших военачальников тех лет в косности или неспособности предугадать особенности военных конфликтов будущего. Дело в том, что подобную же ошибку совершили абсолютно все ведущие страны мира: и в Англии, и в США, и, конечно же, в Германии изначально танковые соединения содержали избыточное количество танков в ущерб мотопехоте и артиллерии. Интересно, что генералам вермахта не открыл на это глаза даже опыт польской кампании. Только после разгрома Франции, перед операцией «Барбаросса» немцы пришли к оптимальному составу своих танковых дивизий, которые и продемонстрировали свою высочайшую эффективность в Великой Отечественной войне.
Можно говорить о том, что советские танковые войска довоенного времени были уничтожены в Приграничном сражении, которое шло 22-30 июня 1941 г. (дата окончания весьма условна) и которое РККА проиграло. В ходе этого сражения значительная часть мехкорпусов, сосредоточенных на западной границе, либо погибла, либо понесла тяжелейшие потери в материальной части. И, разумеется, вместе с Т-26, БТ-7 на полях сражений терпели поражения и новейшие Т-34 и КВ-1. Почему это произошло?
Причины поражения нашей бронетанковой техники совершенно невозможно отделить и рассматривать от общих причин, приведших к неуспеху РККА в начальный период войны, а именно:
1. Стратегическая инициатива принадлежала нашему противнику.
Немцы имели большую шпионскую сеть в наших приграничных округах, их самолеты с целью разведывательной деятельности регулярно нарушали воздушные границы СССР, вермахт сконцентрировал силы и нанес удары там и тогда, где и когда считал нужным. Можно говорить о том, что Германия в полной мере воспользовалась преимуществами, которые давало ей неспровоцированное нападение на СССР и с первого дня войны захватило стратегическую инициативу в свои руки;
2. Отсутствие в СССР военных планов для отражения подобного вторжения.
Дело в том, что предвоенные планы РККА во многом копировали аналогичные планы царских времен, и строились на понимании того простого факта, что начало войны – это не тогда, когда противник перешел через границу, а когда он объявил всеобщую мобилизацию. В то же время СССР (как и Российская империя ранее) значительно больше Германии по размерам при значительно меньшей плотности железных дорог. Соответственно, при одновременном начале всеобщей мобилизации Германия первой успевала развернуть армию на границе с СССР и первой атаковать, застав наши вооруженные силы лишь частично мобилизованными.
Чтобы избежать этого СССР (как и Российская империя) создавала войска прикрытия в приграничных военных округах, отличавшиеся тем, что в мирное время их дивизии имели численность, куда ближе к штатной. В результате с началом всеобщей мобилизации такие войска пополнялись до полного штата за считанные дни, а затем должны были начать наступление на территорию противника. Такое наступление, разумеется, не могло иметь решающего характера и должно было осуществляться с целью смешать планы противника по развертыванию армии, заставить его вести оборонительные бои, срывая его планы и тем самым выиграть несколько недель до завершения мобилизации советской (ранее – российской) армии.
Хотелось бы отметить, что именно этот сценарий мы пытались реализовать в 1914 г.: речь, разумеется, идет о Восточно-прусской операции, то есть о наступлении армий Самсонова и Ренненкампфа в Восточную Пруссию. И, конечно, следует сказать о том, что наличие этого плана превентивного наступления с ограниченными целями дало впоследствии богатейшую почву горе-историкам и предателям Родины для инсинуаций в стиле «Кровавый Сталин готовился первым напасть на душку-Гитлера и завоевать Европу».
Однако Великая Отечественная война началась совершенно по-другому. Поскольку Германия вела боевые действия с 1939 г., ее армия, разумеется, была отмобилизована и оставалась такой даже после поражения Франции – это объяснялось тем, что Великобритания не сложила оружия и продолжала войну. Соответственно, в 1941 г. сложилась совершенно аномальная, не предусмотренная никакими планами ситуация: Германия имела полностью отмобилизованные вооруженные силы, а СССР – нет, и он не мог приступить к всеобщей мобилизации, потому что это спровоцировало бы Германию на войну. В результате нам удалось провести только частичную мобилизацию под предлогом военных сборов в приграничных округах.
Для того, чтобы привести в действие предвоенные планы, нам следовало атаковать первыми в момент, когда будет выявлена массовая переброска германских войск на советско-германскую границу, но, во-первых, неизвестно, пошел бы на такое И.В. Сталин, а во-вторых, у него и возможности такой не было, так как разведка не смогла вскрыть это перемещение. Разведка сперва докладывала о том, что на советско-германской границе войск почти нет, а потом внезапно обнаружила у нас под боком группировку из более чем 80 дивизий. Против таких сил войска приграничных округов успешно наступать уже не могли, и потому довоенные планы уже никак не могли быть введены в действие, а новых разработать и довести до войск не успели.
3. Неудачная диспозиция наших войск.
Когда выяснилось, что немцы сосредоточили на советско-германской границе силы, вполне эквивалентные тем, что располагали мы, и продолжают их быстро наращивать, СССР, с военной точки зрения, оказался в полностью провальной ситуации. Вермахт был отмобилизован, а РККА – нет, вермахт мог быть очень быстро сосредоточен на нашей границе, а РККА для этого требовалось куда больше времени. Таким образом, немцы стратегически переиграли нас, и противопоставить этому мы ничего не могли. И.В. Сталин в этой ситуации принял политическое решение воздерживаться от всяких провокаций или любого, что могло быть принято за таковые и постараться оттянуть начало войны на весну-лето 1942 г, а это давало нам возможности намного лучше подготовиться к вторжению.
Кто-то может сказать, что Иосиф Виссарионович «хватался за соломинку», но справедливости ради отметим, что в той ситуации для СССР уже не существовало хоть сколько-то очевидного правильного решения – таковое крайне нелегко найти даже с учетом сегодняшнего послезнания. Как известно, история на знает сослагательного наклонения, и И.В. Сталин решил то, что решил, но следствием его решения стала крайне неудачная диспозиция наших войск в приграничных округах. Когда 22 июня 1941 г. Германия напала на Советский Союз, она сосредоточила на Востоке 152 дивизии штатной численностью 2 432 тыс. чел., в том числе:
В первом эшелоне, то есть в группах армий «Север», «Центр», «Юг», а также силы, размещенные в Финляндии – 123 дивизии , включая 76 пехотных, 14 моторизованных, 17 танковых, 9 охранных, 1 кавалерийскую, 4 легких, 3 горнострелковых дивизии штатной численностью 1 954,1 тыс. чел.;
Второй эшелон, располагавшийся непосредственно за фронтом групп армий – 14 дивизий, в том числе 12 пехотных, 1 горнострелковая и 1 полицейская. Штатная численность — 226,3 тыс. чел.;
Третий эшелон: войска, находящиеся в резерве главного командования — 14 дивизий, в том числе 11 пехотных, 1 моторизованная и 2 танковых штатной численностью 233,4 тыс. чел.
Хотелось бы отметить, что указанная нами цифра общей численности войск вермахта и СС свыше 2,4 млн. чел. не включает в себя многочисленные небоевые и обеспечивающие структуры (строители, военные врачи и т.д.). С их учетом общая численность военнослужащих Германии на советско-германской границе составляла свыше 3,3 млн. чел.
Можно констатировать, что в немецком построении четко просматривается стремление нанести как можно более сильный удар первым эшелоном своей армии, по сути второй и третий эшелоны – это не более чем средства усиления и резерв.
В то же время советские войска в приграничных округах имели 170 дивизий, при этом их штатная численность была ниже, чем у соответствующих им соединений германских войск. Более того – несмотря на проведенные «весенние сборы» подавляющая часть советских дивизий так и не была пополнена до штатной численности. Всего в указанных 170 дивизиях к началу войны находилось (примерно) 1 841 тыс. чел., что в 1,3 раза меньше численности дивизий Германии.
Кроме того, не следует забывать, что на СССР напала не только Германия – ее поддержала Румыния силами, эквивалентными 7 дивизиям (4 дивизии и 6 бригад), а кроме того, уже 25 июня на стороне Германии выступила также Финляндия.
Но главная проблема заключалась в том, что наши 1,8 млн. чел. в начале войны были «размазаны» тонким слоем в глубину до 400 км от государственной границы. В целом дислокация войск в приграничных округах выглядела так:
Первый эшелон — (0-50 км от границы) – 53 стрелковых, 3 кавалерийских дивизии и 2 бригады – примерно 684, 4 тыс.чел.;
Второй эшелон — (50-100 км от госграницы) – 13 стрелковых, 3 кавалерийских, 24 танковых и 12 моторизованных дивизий – примерно 491,8 тыс. чел.;
Третий эшелон — располагался на расстоянии от 100 до 400 и более км от госграницы – 37 стрелковых, 1 кавалерийская, 16 танковых, 8 моторизованных дивизий – примерно 665 тыс. чел.
Так вот, с учетом того, что, согласно уставам, стрелковая дивизия могла перемещаться не более чем на 20 км в сутки, а по факту, под немецкими бомбардировками, эта скорость была и того ниже, РККА в приграничных округах практически не имела ни одного шанса «сбить» единый фронт из стрелковых дивизий, парируя прорывы немцев механизированными корпусами. Войска в приграничных округах обречены были воевать разрозненно, отдельными группами, против значительно превосходящих сил противника.
4. Лучшая подготовка и боевой опыт германских вооруженных сил.
Надо сказать, что немцы уже как минимум с 1933 г. прикладывали титанические усилия для расширения своей сухопутной армии, а в 1935 г., ими в нарушение международных договоров была введена всеобщая воинская повинность. В результате этого, а также роста возможностей промышленности, они смогли добиться взрывного роста численности войск – если мобилизационный план 1935/36 гг. предусматривал развертывание армии в 29 дивизий и 2 бригады, то в 1939/40 гг. – уже 102 дивизии и 1 бригада.
Разумеется, не обошлось без естественных болезней роста – так, в 1938 г. во время аншлюса Австрии, германские дивизии, двигавшиеся на Вену, попросту рассыпались на дорогах, завалив вышедшей из строя техникой их обочины. Но к сентябрю 1939 г., когда началась Вторая мировая война, эти сложности были по большому счету преодолены, а к началу Великой Отечественной сухопутные силы Германии состояли из 208 дивизий, 56 из которых находились в разных стадиях формирования и боевой подготовки, а 152 были сосредоточены для нападения на Советский Союз. При этом к началу нападения у немцев был превосходный боевой опыт, который они получили в боях против армий Польши, Франции и Англии.
В то же время в СССР до 1939 г. вообще сложно говорить о наличии боеспособной армии. Численно дела обстояли не так уж плохо, на тот момент РККА располагало автобронетанковыми войсками (43 бригады и не менее 20 отдельных полков), примерно 25 кавалерийскими дивизиями, и 99 стрелковыми дивизиями, из которых, правда, 37 представляли собой вчерашние территориальные дивизии, то есть соединения, скорее, милиционного типа, подавляющая часть офицеров которых даже не были кадровыми военными.
Но по факту эти соединения испытывали категорическую нехватку офицерского состава, при очень низком качестве имеющихся кадров (дошло до того, что умение владеть личным оружием и способность обучать этому других приходилось особо отмечать в аттестациях) и имели огромнейшие пробелы в боевой подготовке («в войсках до сих пор еще есть, правда, отдельные бойцы, прослужившие год, но ни разу не стрелявшие боевым патроном», из приказа НКО СССР N 113 от 11 декабря 1938 г.). Иными словами, в 1939 г Германия однозначно превосходила нас как в качестве подготовки солдат и офицеров.
Конечно, у РККА тоже был кое-какой боевой опыт – можно вспомнить о Халхин-Голе и о советско-финской войне, но нужно понимать разницу. В то время как Германия к 1939 г. создала вполне дееспособные и мощные вооруженные силы, которые, в ходе польской и французской кампаний стали однозначно лучшими в мире, то СССР в результате боев с финнами выяснил, что состояние РККА требует кардинального улучшения, а улучшение это пришлось проводить на фоне взрывного роста наших вооруженных сил!
Хотя это никак не относится к теме настоящей статьи, но, так сказать, «пользуясь случаем» хотелось бы в пояс поклониться С.К. Тимошенко, в мае 1940 г. сменившего на посту наркома обороны К.Е. Ворошилова.
С.К. Тимошенко
Автор настоящей статьи не слишком понимает, каким образом Семену Константиновичу это удалось, но в 1941 г. немецко-фашистские войска встретила уже совсем другая армия – контраст в сравнении с уровнем РККА 1939 г. разителен. Просто вспомним записи «Военного дневника» начальника генерального штаба сухопутных войск генерал-полковника Гальдера. Этот документ бесценен тем, что представляет собой не мемуары, а личные записи, которые автор делал для себя, вовсе не рассчитывая на какие-то публикации. И вот, на 8-ой день Великой Отечественной войны присутствует такая запись:
«Упорное сопротивление русских заставляет нас вести бой по всем правилам наших боевых уставов. В Польше и на Западе мы могли позволить себе известные вольности и отступления от уставных принципов; теперь это уже недопустимо».
Но, конечно же, волшебником С.К. Тимошенко не был и ликвидировать наше отставание в качестве подготовке рядового и офицерского состава не мог.
Все вышесказанное можно считать стратегическими предпосылками нашего поражения в сражениях 1941 г., однако к ним были «успешно» добавлены и другие.
5. Слабая работа штабов.
В среднем штабные офицеры Германии, конечно, и по своему опыту, и по уровню подготовки превосходили своих советских коллег, но проблема заключалась не только, и может быть даже не столько в этом. Возможно, ключевыми проблемами наших штабов в начале войны являлись разведка и связь – две области, которым в германской армии придавали важнейшее значение, но которые откровенно плохо были развиты у нас. Немцы умели замечательно комбинировать действия своих разведгрупп и разведывательной авиации, а их соединения были превосходно оснащены радиосвязью.
Читая мемуары германских военачальников, мы видим, что уровень связи был таков, что командир дивизии или корпуса отлично знал, чем занимаются вверенные ему войска, а его штаб оперативно получал информацию о всех внештатных ситуациях, осложнявших или грозивших срывом намеченных планов. В то же время в РККА в 1941-1942 гг, а то и позже, для того, чтобы командир дивизии мог понять, что же собственно, произошло за день боевых действий, ему приходилось ночью объезжать свои подразделения и лично принимать доклады подчиненных ему командиров.
Так вот, указанные недостатки РККА проявились в Приграничном сражении особенно ярко. Данные о перемещениях противника были отрывочны, но, что намного хуже, поступали в штабы с большим запозданием. Затем какое-то время уходило на выработку решения, после чего соответствующие приказы отправлялись (сплошь и рядом – с нарочными) в войска, которым еще предстояло их как-то разыскать, что было не всегда легко. Таким образом задержка в передаче приказов могла составлять 2 суток и более.
В результате можно говорить о том, что штабы РККА «жили вчерашним днем», и, даже в тех случаях, когда наши офицеры принимали самые правильные решения, какие были только возможны с учетом имевшейся у них информации, они все равно устаревали к моменту прибытия в войска.
«Отличной» иллюстрацией к уровню управления РККА в 1941 г. является знаменитое танковое сражение в треугольнике Дубно-Луцк-Броды – для этой операции командование Юго-Западного фронта располагало пятью мехкорпусами, и еще одна танковая дивизия подошла позднее. Тем не менее, ключевой удар, от которого, в сущности, зависела судьба операции, был нанесен всего лишь частью сил одного только 8-го мехкорпуса – его не успели сосредоточить для наступления в полном составе.
6. Неоптимальный состав мехкорпусов.
Об этом недостатке наших войск мы уже говорили выше. Если сравнить советскую танковую дивизию по штатам, действовавшим на 1941 г., с германской, то мы увидим, что по количеству легких гаубиц советская ТД уступала немецкой вдвое, по полковым орудиям – в 5 раз, а противотанковой артиллерии в ее составе не было вовсе. При этом на 375 танков советской ТД приходилось всего 3 000 чел. мотопехоты, а на 147-209 танков германской ТД – 6 000 чел.
В состав советского мехкорпуса входили 2 танковых и одна моторизованная дивизия. При этом штат последней — 273 танка, 6 000 чел. мотопехоты, наличие ПТО и т.д., в общем-то, был достаточно близок к немецкой танковой дивизии. Но дело в том, что немцы в свои «ударные кулаки» включали, как правило, 2 танковых, и 1-2 моторизованных дивизии, причем последние состояли только из мотопехоты, танков в них не было вообще.
Как показала практика, немецкие штаты значительно лучше отвечали задачам современной маневренной войны, чем советские, несмотря на то, что танков в советских соединениях было намного больше. Это еще раз подчеркивает тот факт, что танк является всего лишь одним из средств вооруженной борьбы и эффективен только при соответствующей поддержке другими родами войск. Те же, кто измеряет силу армий по числу находящихся на ее вооружении танков, совершают огромную, непростительную для историка ошибку.
Но нехватка артиллерии и мотопехоты – лишь одна «сторона медали». Вторая существенная ошибка в структуре мехкорпусов заключалась в том, что в него умудрились «впихнуть» штатно аж пять типов танков, которые в принципе не могли эффективно взаимодействовать в составе одного подразделения.
Тяжелые танки КВ-1 представляли собой средство прорыва обороны противника, легкие Т-26 являлись танками сопровождения пехоты, и все они были бы вполне уместны в виде отдельных батальонов в составе стрелковых дивизий, или в отдельных бригадах/полках, поддерживающих последние. В то же время танки БТ-7 и Т-34 представляли собой средство мобильного уничтожения противника в оперативной зоне его обороны и были предназначены для глубоких и быстрых рейдов по неприятельским тылам, чего медлительные КВ-1 и Т-26 делать никак не могли.
Но помимо танков указанных марок, в состав мехкорпусов входили еще и «огнеметные» их модификации, а по факту в МК вообще присутствовала вся номенклатура танков, производящихся у нас до войны. Естественно, попытка «увязать в одной упряжке коня и трепетную лань» не могла быть успешной – Т-26 и КВ-1 зачастую становились «гирей», ограничивающей мобильность мехкорпусов, или же приходилось выделять их в отдельные отряды, и оставлять их плестись позади основных сил.
7. Нехватка автотранспорта и тягачей.
Проблема неоптимальной штатной численности усиливалась тем, что наши мехкорпуса в основной массе не были обеспечены автотранспортом и тягачами по штату. То есть даже если бы МК были полностью укомплектованы, то и тогда следовало говорить о трагической нехватке в них артиллерии и мотопехоты, но по факту танки могли сопровождать в среднем порядка 50% артиллерии и мотопехоты, которые были положены им по штату, остальные «на своих двоих», увы, не успевали.
Собственно говоря, вышеназванные причины обрекали РККА вообще и ее танковые войска в частности на проигрыш летом 1941 г. вне зависимости от ТТХ техники, состоявшей на ее вооружении. С такими исходными данными мы были обречены даже и в том случае, если бы по щучьему велению, или там взмаху волшебной палочки, наши мехкорпуса получили на вооружение вместо Т-26, БТ-7, КВ-1 и Т-34, скажем, современные Т-90.
Тем не менее, в следующей статье мы рассмотрим некоторые особенности ТТХ танков Т-34 и постараемся оценить их влияние на неудачи в боях начального периода Великой Отечественной войны.
Почему Т-34 проиграл PzKpfw III, но выиграл у "Тигров" и "Пантер". Часть 2
В предыдущей статье мы рассмотрели общие предпосылки поражений РККА в сражениях 1941 г., а сейчас попробуем оценить, какое влияние на неуспешные действия танковых войск оказали конструкция, ТТХ, а также культура производства танка Т-34, сложившаяся в предвоенные и первые военные годы.
Первое, о чем хотелось бы сказать сразу: вне всякого сомнения, Т-34 представлял собой выдающийся танк, ставший этапным и для советского, и для мирового танкостроения. Однако, к сожалению, одно время его достоинства абсолютизировались, а недостатки – не замечались, особенно это было свойственно временам СССР. Затем все пошло с точностью до наоборот – о достоинствах стали забывать, зато недостатки преподносились читающей публике в очень гиперболизированной форме. В итоге в среде интересующейся историей общественности сложились полярные взгляды на Т-34 – то ли детище «сумрачного советского гения» являло собой само совершенство, то ли, наоборот, совершенство было только на бумаге, а на практике Т-34 представлял собой сборище всех танковых пороков, какие только возможны.
На самом деле, истина, как всегда, находится где-то посередине, и всерьез интересующиеся танками любители истории давно уже это про Т-34 знают, благо на эту тему вышло достаточное количество отличных, профессионально написанных работ. Таким людям данная статья ничего нового рассказать не сможет, так как написана она на основе тех же материалов, с которым они уже давно знакомы.
Бронирование
По части бронезащиты Т-34 на момент своего создания очевидно и однозначно превосходил прочие танки мира того же класса. Конечно, единой классификации танков в те годы в мире не существовало, но имелось достаточно четкое распределение «обязанностей». Так, во Франции и Англии танки подразделялись (в том числе) на пехотные, предназначенные для непосредственной поддержки последней на поле боя, и крейсерские (кавалерийские), предназначенные для рейдов по тылам противника. Очевидно, что Т-34 по своей концепции намного ближе именно к кавалерийским (крейсерским) танкам, соответственно и сравнивать его нужно с «Сомуа» S35 и английским «Крусейдером». В Германии аналогом Т-34 следует считать Т-3 соответствующих модификаций и, вероятно, Т-4, так как, хотя есть мнение, что сами немцы считали этот танк тяжелым, но подтверждающих эту точку зрения документов вроде бы не найдено. Все они располагали защитой корпуса на уроне 25-36 мм, при том, что их бронелисты не имели рациональных углов наклона, и только германский Т-4 имел лоб корпуса, доходящий до 50 мм, а на Т-4 модификации H лобовая броня корпуса была усилена дополнительной бронеплитой толщиной 30 мм (что, по всей видимости, обеспечивало совокупную бронестойкость на уроне 50 мм). На этом фоне расположенные под большим углом 45-мм броня Т-34 смотрелась превосходно. Максимально приблизился к уровню бронезащиты Т-34 средний танк М3 «Ли» США, имевший наклонные бронеплиты лба корпуса 38-51 мм и вертикальные борта 38 мм, но строго говоря, М3 не ровесник «тридцатьчетверке», так как поступал в войска только с июня 1941 г., да и он все же уступал «тридцатьчетверке».
В ходе весенних испытаний 1940 г. по башне Т-34 было произведено по два выстрела из 37-мм пушки «Виккерса — 6 тонн» и 45-мм пушки БТ-7. Броня выдержала, на ней остались только вмятины.
Схожую бронестойкость выказывали только лобовые 50 и 60 мм бронеплиты германских танков: на испытаниях при обстреле 45-мм бронебойно-трассирующим снарядом 50-мм лобовая броня самоходки «Артштурм» и 60-мм Т-3 пробита не была ни с какой дистанции, 50-мм броню Т-4 удалось пробить на 50 м, а вот чешский «Прага» 38Т оказался слабее – 50 мм броня (речь идет о военной модификации танка, получившего усиленное бронирование) поддалась нашему бронебойно-трассирующему с 200 м. Однако следует иметь ввиду, что башня Т-34 обстреливалась «в борт», в то время как 30-мм борта германских танков, очевидно, имели меньшую стойкость (по косвенным данным пробивались 45-мм снарядом со 150-300 м).
Таким образом, бронезащита Т-34 превосходила германские танки, что, собственно говоря, признавали и сами немцы. Причем речь идет отнюдь не о тех или иных мемуарах, которые могли быть продиктованы желанием списать свои неудачи на «этот страшный, всепобеждающий Т-34», а о «Пантере» и «Королевском тигре», в конструкции которых немцы применили рациональные углы наклона бронеплит. Однако тот неоспоримый факт, что Т-34 был лучше бронирован, вовсе не свидетельствовал о неуязвимости советского танка.
Во-первых, в конструкции существовали «слабые места» — так, например, 34-45-мм снаряд, попавший в ходовую, мог рикошетировать вверх, пробить 15 мм дно подкрылка и, таким образом, пройти внутрь бронекорпуса, не пробив брони. Снаряд, попавший в колесный диск, мог пройти в корпус через вырез в броне (выполненный для прохода балансира) и пружину балансира и т.д.
Во-вторых, даже в тех случаях, когда броня не была пробита, удар снаряда все же мог привести к серьезным повреждениям танка. Так, во время испытательного обстрела Т-34 фугасными 76,2-мм гранатами броня не была пробита ни в одном случае, но попадания в ходовую часть вели к разрыву гусениц, разрушениям ведущего колеса, ленивца, поддерживающих колес.
Все вышесказанное не является недостатками Т-34, так как остальные танки мира, вообще говоря, тоже имели различные технические отверстия в бронекорпусе, через которые танк мог быть поражен, и кроме того, их гусеницы и катки также могли быть выведены из строя аналогично описанному выше. Речь идет о том, что противоснарядное бронирование вовсе не делает танк непобедимым – у любого танка все равно остаются уязвимые места, куда его может поразить вражеский снаряд.
Самый весомый недостаток бронезащиты Т-34 заключался в том, что на серийных танках предвоенного и военного выпуска первых лет она оказалась ниже, чем на опытных машинах. Так, например, в докладной записке на имя К.Е. Ворошилова от 27.12.1940 сообщается, что по результатам испытаний серийных Т-34 в сентябре того же года:
Из трех башен полный цикл испытаний выдержала только одна, выявлена была неудовлетворительная прочность сварных швов.
Это очень хорошо показали результаты так называемых Мариупольских испытаний, когда обстрелу были подвергнуты два серийных «почти что танка» Т-34: на полигон были доставлены не пустые корпуса, как это делалось раньше, а почти полностью укомплектованные машины, не было только пушки и, насколько можно понять, двигателя.
Выяснилось, что малокалиберная противотанковая артиллерия может причинять Т-34 существенный, иногда – критичный ущерб на дистанции 170-250 м.
Надо сказать, что в те годы бронебойные снаряды наши военспецы делили на остроголовые и тупоголовые, причем считалось, что первые, обладающие лучшей бронепробиваемостью, будут рикошетировать от брони с рациональными углами наклона, а вторые не смогут ее пробить. И даже если «на пределе сил» броня окажется пробита, то снаряд не войдет внутрь танка, а только выбьет небольшую пробку, которая станет единственным «поражающим фактором» в заброневом пространстве. Считалось, что у такой пробки очень немного шансов поразить экипаж или какой-либо важный танковый агрегат. Увы, оказалось, что даже 37-мм остроголовые снаряды (использовался трофейный «бофорс») на указанной выше дистанции зачастую не рикошетировали, а пробивали броню. Сами они в большинстве случаев целиком внутрь не проходили, но, во-первых, вышибали не пробку, а несколько осколков из танковой брони, а во-вторых, вместе с осколками часто внутрь проходила и головная часть снаряда. Таким образом, шансы на поражение внутри танка чего-то (или кого-то) важного значительно возрастали. Так, например, в одном случае 37-мм снаряд, не пройдя внутрь танка, пробил правый лист башни, вызвал осколочные вмятины верхнего и нижнего погона, отчего башню заклинило. В другом случае была пробита броневая защита картеров и сами картеры, что повлекло бы за собой остановку танка. Понятно, чем грозили такие повреждения в боевой обстановке.
С другой стороны, не стоит и «демонизировать» результаты Мариупольских, и других аналогичных испытаний. Если не слишком «впечатляться» описаниями отдельных попаданий, а смотреть на картину в целом, то получается, что даже серийные Т-34 были очень хорошо защищены от основного противотанкового оружия вермахта начала Великой Отечественной – 37-мм Pak 35/36, которая, кстати, по бронепробиваемости уступала 37-мм пушке «Бофорс», из которой производился обстрел Т-34 в Мариуполе. То есть из нее можно было подбить Т-34, но для этого нужно было стрелять практически в упор, желательно – не далее 150 м, а лучше и того ближе, но и тогда не было гарантии нанести нашему танку решающий урон с первого выстрела. А также и со второго, и с третьего… Да что там – Т-34 не всегда удавалось поразить даже из более мощной длинноствольной 50-мм пушки, которую немецкие «тройки» получили впоследствии!
Если мы посмотрим отчет о поражаемости Т-34, составленный осенью 1942 г., то увидим, что 154 танка вышли из строя, получив в совокупности 534 попадания, причем сюда включались не только 37-мм, но и снаряды 50-;75-; 88- и 105-мм артсистем, а также попадания неустановленного калибра. Часть попаданий составили подкалиберные 50-мм снаряды. Иными словами, для того, чтобы вывести из строя один Т-34, артиллеристам и танкистам вермахта требовалось обеспечить по ним в среднем 3,46 попаданий, хотя в некоторых случаях количество попаданий в один танк достигало 11. При этом количество безопасных повреждений, то есть таких, которые не привели к повреждениям механизмов и ранениям экипажа, составило 289 или 54% общего их числа. Интересно, что безопасными считались 68% всех 37-мм попаданий и 57% 50-мм. От подкалиберных снарядов подсознательно ожидаешь лучшего процента, но по факту оказалось, что дорогостоящие подкалиберные 50-мм боеприпасы давали такой же процент безопасных попаданий, как и 37-мм артиллерия, то есть 68%.
Хотелось бы упомянуть и такой интересный аспект «танковых» дискуссий, посвященных бронезащите Т-34. Дело в том, что ревизионисты, то есть адепты точки зрения «защита Т-34 никуда не годилась», совершенно игнорируют мемуары германских военных и работы, указывающих на неспособность германской ПТО противостоять Т-34. Да вот вспомнить хотя бы немецкого историка Пауля Кареля «Восточный фронт»:
«Истребительно-противотанковая часть 16-й танковой дивизии быстро выдвинула на позиции свои 37-мм противотанковые пушки. По танку противника! Дальность 100 метров. Русский танк продолжал приближаться. Огонь! Попадание. Еще одно и еще одно попадание. Прислуга продолжала отсчет: 21, 22, 23-й 37-мм снаряд ударил в броню стального колосса, отскочив от нее, как горох от стенки. Артиллеристы громко ругались. Их командир побелел от напряжения. Дистанция сократилась до 20 метров.
— Целиться в опору башни, — приказал лейтенант.
Наконец-то они достали его. Танк развернулся и начал откатываться. Шариковая опора башни была поражена, башню заклинило, но в остальном танк оставался неповрежденным».
Исключительная боевая устойчивость Т-34 отмечалась в работах Э. Миддельдорфа, Б. Мюллер-Гиллебранда… да Гейнца Гудериана, наконец! Увы, у ревизионистов немцам веры нет, а мотивируется это тем, что, мол, германские генералы на самом деле не имели особых проблем с «тридцатьчетверками», но иногда прикрывали свои ошибки, неуспешные действия, наличием у РККА «непобедимых чудо-танков» Т-34 (и КВ).
В опровержение представляются, например, отчет временно исполняющего обязанности командира 10-ой танковой дивизии подполковника Сухоручкина, сообщавшего по опыту боев Т-34, что «броня башни и корпуса с дистанции 300-400 м пробивается 47-мм бронебойным снарядом». Но, во-первых, все-таки не вполне ясно, идет ли речь о 50-мм снаряде или 37-мм, 50-мм снаряд такое проделать вполне мог (правда, с вероятностью примерно 50%). А во-вторых, ревизионисты почему-то забывают, что бои, по результатам которых был составлен отчет Сухоручкина, для наших танкистов не были успешными. Автор настоящей статьи ни в каком случае не упрекает воевавшего подполковника во лжи, но, рассуждая беспристрастно, у него был точно такой же мотив прикрыть свои неудачи немецким «чудо-ПТО», как у немцев – оправдывать свои неуспехи «чудо-танками». Этого противоречия в своей логике ревизионисты предпочитают не замечать: согласно их воззрениям, все, кто противоречат их теориям, откровенно лгут, а кто подтверждает – говорят правду, правду и ничего кроме правды.
Еще хотелось бы отметить, что отчеты различных наблюдателей и комиссий принимаются у нас многими за истину в последней инстанции, а это не всегда так. Приведем интересный пример: по результатам испытаний бронестойкости Т-34 был сделан вывод о вредности люка механика-водителя. Первый же попавший в него снаряд как правило срывал его крепления, а следующий – «вбивал» вглубь корпуса, поражая механика-водителя. Из этого был сделан вывод, что этот люк вреден, и что в будущем стоит отказаться от таких люков вообще.
В то же время многие механики-водители, наоборот, видели в этом люке большие достоинства. Его можно было открывать, фиксируя в различных положениях по высоте, что обеспечивало, например, очень хороший обзор на марше. И в бою многие механики-водители предпочитали не «прятаться за триплексом», а держать открытым люк примерно на ладонь, тем самым меняя защиту на лучшую обзорность. Последняя, как ни странно, зачастую оказывалась много полезнее, чем дополнительная защита, которую обеспечивал закрытый люк. Очень многие танкисты говорят о важнейшей роли механика-водителя, чьи своевременные действия в бою становилось залогом выживания всего экипажа, и очевидно, лучшая видимость очень способствовала таким действиям.
Но, если танк оказывался все-таки подбит, то указанный люк позволял механику-водителю с легкостью покинуть машину, чего, увы, о других членах экипажа сказать было нельзя. И вот так и получалось, что, несмотря на столь «халатное» отношение к собственной безопасности, и на то, что 81% всех попаданий в Т-34 приходилось в корпус, и лишь 19% — в башню, основные потери экипажей составляли как раз находившиеся в башне командир и заряжающий, а вот мехводы, несмотря на формально ослабленную защиту, погибали значительно реже.
Кроме того, открытый люк обеспечивал естественную вентиляцию при движении в бою, а с учетом того, что эффективно удалять из башни пороховые газы научились только после войны (и не только мы, кстати), последнее тоже оказывалось весьма важным.
Ходовая
Здесь, увы, у Т-34 предвоенного выпуска и первых военных все действительно очень нехорошо, и это касается практически каждой составляющей ходовой нашего танка. Причем, тут даже нельзя «кивнуть» на культуру серийного производства, потому что, в общем, проблемы с ходовой наблюдались и на эталонных, собранных чуть ли не вручную первых опытных образцах.
Двигатель, дизель В-2 был к началу войны еще не доведен до кондиции. По испытаниям серийных машин в ноябре-декабре 1940 г. было признано, что «надежность двигателя в пределах гарантийного срока (100 часов) удовлетворительна», но тут же было отмечено, что такой гарантийный срок для Т-34 мал, и нужно не менее 250 часов. Тем не менее, в строевых частях дизель часто не давал и положенных ему по гарантии 100 часов, ломаясь где через 70, где через 40, а то и через 25 часов работы. Особо уязвимым местом нашего дизеля был, по всей видимости, воздухоочиститель, имевший очень плохую конструкцию. Начальник 2-го управления Главразведуправления Красной Армии Генерал-майор танковых войск Хлопов приводил следующие сведения выводах, сделанных американцами по результатам испытаний Т-34 на Абердинском полигоне:
Но проблем хватало и помимо двигателя. Коробка передач Т-34 представляла собой настоящий технический раритет, переключение скоростей в которой требовало перемещение шестерен относительно друг друга. В мире, вообще говоря, давно уже сделали следующий шаг, создав коробки скоростей, в которых изменение передаточного числа достигалось не смещением шестерен, а изменением положения малых кулачковых муфт. Потом сделали второй шаг, введя в коробку синхронизаторы, позволявшие переключать скорости без ударов и шума. И, наконец, чехи и англичане сделали еще и третий шаг, внедрив на своих танках планетарные коробки передач, которые в СССР собирались проектировать и внедрять в 1-ой половине 1941 г., но, увы, не успели.
В общем, Т-34 получил наименее совершенную коробку из всех возможных. Она была ненадежна, легко ломалась, потому что водителю легко было ошибиться и «воткнуть» вместо первой скорости четвертую, или же вместо второй – третью, что приводило к поломке КПП. Нам остается только полностью согласиться с выводами отечественных инженеров полигона НИИБТ на Кубинке, которые, устроив сравнительные испытания отечественной, трофейной и ленд-лизовской техники, дали следующую оценку:
Главный фрикцион Т-34, соединявший двигатель с коробкой передач, также был ненадежен и достаточно легко выходил из строя, для этого достаточно было сделать всего одно неверное движение. А.В. Бондарь, после ранения готовивший механиков-водителей на Т-34, говорил: «Последнюю треть педали нужно отпускать медленно, чтобы не рвал, потому что если будет рвать, то пробуксует машина, и покоробится фрикцион». Такая поломка называлась «сжечь фрикцион», хотя в нем не было горючих веществ, и, увы, происходила достаточно часто.
В результате всего вышесказанного мы можем констатировать, что на первых порах ходовая Т-34 оставляла желать много лучшего и, действительно, являлась недостатком нашего танка. Техническую надежность ходовой «тридцатьчетверок» первых серий отлично иллюстрирует хронометраж испытаний серийных Т-34 в ноябре-декабре 1940 г. Чистое время движения трех танков составило 350 часов 47 минут. Но для того, чтобы обеспечить это время, потребовались ремонтные работы силами бригады из двух человек – заводских специалистов общей продолжительностью 414 часов, а еще 158 часов и 9 минут танки ремонтировали собственные экипажи. Таким образом, из общего времени испытаний 922 часа 56 минут танки были на ходу лишь 38% всего времени, а 62% времени провели в ремонте, причем по большей части – слишком сложном, чтобы его могли выполнить экипажи самого танка!
Ситуацию удалось принципиально улучшить только в начале 1943 г., с января которого Т-34 стали оснащаться новыми воздухоочистителями типа «Циклон» (причем не одним, а двумя), а с марта – новой пятискоростной коробкой передач с постоянным зацеплением шестерен, а также (точное время нововведения автору настоящей статьи, увы, неизвестно) простым, но эффективным приборчиком с гордым названием «сервопривод», облегчающим механику водителю управление главным фрикционом. Все это не сделало ходовую Т-34 образцовой, но, безусловно, обеспечило требуемый уровень надежности для выполнения стоящих перед танком задач, однако к этому этапу истории «тридцатьчетверки» мы вернемся позднее.
Пока же отметим, что при всех вышеописанных недостатках были у ходовой Т-34 и неоспоримые достоинства. Это очень мощный двигатель, дававший нашему танку высокую удельную мощность (отношение мощности двигателя к весу машины), а также – широкие гусеницы, снижавшие удельное давление на грунт. Все эти качества не могли проявить себя в полной мере до тех пор, пока основные проблемы с ходовой не были решены, но в 1943 г., когда это произошло, оказались чрезвычайно кстати. Кроме того, несомненным достоинством было дублирование запуска двигателя сжатым воздухом.
Интересно, что помимо настоящих достоинств у ходовой Т-34 было достоинство мнимое, а именно: низкая пожароопасность дизельного топлива. Безусловно, показательная демонстрация одного из конструкторов, который сунул сперва зажженный факел в ведро с бензином и вызвал его возгорание, а затем сунул другой горящий факел в ведро с соляркой, где тот и потух, производила большое впечатление на зрителей. Но вражеский снаряд – это не факел, его воздействие значительно сильнее, поэтому в боях Т-34 горели примерно с той же интенсивностью, что и танки, оснащенные бензиновым двигателем. Однако заблуждение насчет пожаробезопасности было очень распространено и… сыграло позитивную роль. Как сказал известный русский военный теоретик А.А. Свечин: «Если значение материальных средств на войне весьма относительно, то громадное значение имеет вера в них». Советские танкисты были уверены, что соседство с огромными запасами топлива им особо не угрожает, и эта уверенность, естественно, сказывалась на их действиях в бою.
Экипаж и условия его работы
По этой части к Т-34 имеется четыре вполне справедливых претензии. Первая из них: неоптимальный состав экипажа, в котором насчитывалось 4 человека, в то время как для полноценной работы среднего танка все-таки требовалось пять. То, что командир экипажа должен в бою командовать, не отвлекаясь на наведение или заряжание пушки – факт, подтвержденный боевым опытом всех воюющих сторон. Германские Т-3 и Т-4, английский «Крусейдер» с 40-мм пушкой имели 5 человек экипажа, а американский М3 «Ли» с его двумя орудиями – 6 и даже 7 чел. Справедливости ради отметим, что Т-34 все же оказался здесь не на последнем, а на предпоследнем месте – экипаж французского «Сомуа» S35 и более нового S40, производство которого не успели развернуть до падения Франции, состоял всего лишь из трех человек.
Надо сказать, что проблема нехватки одного человека для Т-34 была нами осознана весьма быстро, но, по объективным причинам, столь же быстро решить этот вопрос было нельзя. Основная причина заключалась во втором недостатке танка – слишком маленькой башне с узким погоном, в котором тяжело было размещаться даже двоим членам экипажа. Впихнуть туда еще и третьего, не увеличивая погона, не было совершенно никакой возможности.
Впрочем, у остальных танков мира с этим было тоже не очень хорошо. Лучше всех решили вопрос немцы – просторная башня на троих и точка.
Схема германской башни: 1 — 50-мм пушка; 2 — пулемёт MG 34; 3 — телескопический прицел; 4 — маховик поворотного механизма башни; 5 — сиденье наводчика; 6 — сиденье заряжающего; 7 — сиденье командира; 8 — рукоятка стопора башни; 9 — маховик подъёмного механизма пушки; 10 — ограждение пушки.
Англичане со своим «Крусейдером» пошли по тому же пути, разместив в башне троих. Увы, башня по своим размерам была отнюдь не немецкой, так что, когда слабенькую 40-мм пушку заменили на 57-мм, место осталось лишь на двоих, и командиру пришлось исполнять также функции заряжающего. Но англичане понимали, что такая схема не будет удачной и в последующих проектах вернулись к трехместным башням. Американцы каким-то волшебным образом умудрились запихнуть в маленькую башенку с 37-мм орудием М3 «Ли» наводчика, командира и заряжающего, хотя указывается, что заряжающий находился ниже остальных. Вряд ли условия там были лучшими, чем в Т-34, но затем американцы создали «Шерман», с относительно комфортной башней на троих человек. А вот французы отличились – башня их «Сомуа» S35 и 40 была рассчитана ровно на одного! То есть французский командир танка должен был не только командовать, но также сам заряжать и наводить пушку.
Третьей проблемой Т-34 довоенного образца стало весьма некомфортное управление танком – в отдельных случаях, для переключения скоростей и других, связанных с управлением действий, механику-водителю приходилось прикладывать усилие до 28-32 кг. Ту же скорость мехвод часто не мог переключить рукой, и вынужден был помогать себе коленом, а то и вовсе прибегать к помощи находящегося рядом стрелка-радиста. Впоследствии, конечно, по мере совершенствования трансмиссии этот вопрос удалось решить, но это, опять же, случилось в начале 1943 г. А до того, по свидетельствам очевидцев: «Механик-водитель за время длительного марша терял в весе килограмма два три. Весь вымотанный был. Это, конечно, было тяжело очень» (П.И. Кириченко).
И, наконец, четвертая проблема заключалась в плохом обзоре из машины. Но для рассказа о ней в данной статье уже не осталось места, поэтому.
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов
Пробить шкуру зверя: как Красная армия с «Тиграми» и «Пантерами» боролась
Соревнование снаряда и брони – вечная военно-техническая тема. Она началась тысячи лет назад, в эпоху стрел и пращей, и продолжается до сих пор. Великая Отечественная не оказалась исключением – защищенность бронетехники росла, и вперед вырывалась то одна, то другая сторона. В 1943 году чаша весов в этом противостоянии склонилась на сторону немцев – на полях сражений массово появились «Тигры» и «Пантеры». Но этот выход не остался без ответа.
Опасный «зверинец»
Летом 1941 года немцы столкнулись с новыми советскими танками – тяжелым КВ и средним Т-34. Оба имели противоснарядное бронирование, и, хоть и не были неуязвимыми, но обладали хорошей живучестью в бою. Ситуация, в которой можно было проиграть лобовое танковое столкновение из-за превосходства советской бронетехники, противнику очень не понравилась.
Сперва он, в начале 1942 года, перевооружил свои танки Pz-IV и самоходки Stug-III на длинноствольные 75-мм пушки, способные пробивать даже броню КВ. А потом и вовсе вывел на поле боя новые тяжелые и средние танки – «Тигры» и «Пантеры». Массово они появились во время Курской битвы, летом 1943 года.
«Тигр» был крайне неприятным противником – его 100-мм лобовая и 80-мм бортовая броня не позволяли эффективно поражать его обычным противотанковым средствам РККА. А 88-мм пушка – доработанная до танковой версии зенитка – могла уверенно пробивать Т-34 на расстоянии до 2 километров.
Лобовая броня «Пантеры» была тоньше – 80 миллиметров. Но, наклоненная под углом в 55 градусов, она порой сопротивлялась обстрелу лучше «Тигриного» лба – снаряды чаще рикошетили от наклонной бронеплиты.
Оценив достоинства своих танков, немцы активно создавали самоходные орудия на их базе – так, «Ягдпантера» поменяла башню на рубку, но зато и обзавелась 88-мм орудием вместо 75-мм. А «Ягдтигр» и вовсе получил мощнейшее 128-мм орудие, противостоять которому не могла ни одна серийная лобовая броня. Кстати, он был построен на базе не обычного «Тигра», а «Королевского». Этот новый вариант «Тигра» получил рациональный наклон брони, а некоторые участки его лба достигали уже 150 миллиметров толщины.
Словом, немецкий «зверинец» был серьезным аргументом, и с ним надо было что-то делать.
Хочешь жить – учись общевойсковому бою
К счастью для РККА, Великая Отечественная не была одной большой танковой дуэлью. Как и любая крупная индустриальная война, она подразумевала, в первую очередь, общевойсковой бой. А это значило, что в запасе, несмотря на преимущество «Тигров» и «Пантер», есть и другие средства.
Во-первых, это были подкалиберные снаряды с вольфрамовым сердечником. Трудоемкий в производстве и расходующий дефицитные материалы боеприпас. Но – эффективный. 76-мм противотанковые и танковые орудия вполне могли пробить довольно толстый борт «Тигра», стреляя этим снарядом где-то метров с четырехсот.
Это оставляло простор для различных тактических комбинаций – например, можно было выставить «демонстративные» батареи, как приманку. «Тигры» ехали давить их гусеницами, и подставлялись под замаскированные орудия, поражавшие их в бок. Хотя это, конечно, все равно было дорогим и опасным делом – ведь «демонстративные» батареи подвергались обстрелу из танков противника и несли потери.
Другим вариантом было использование авиации – на той же Курской дуге довольно эффективными оказались маленькие кумулятивные авиабомбы ПТАБ. Сбрасываясь кассетами, они «накрывали» сразу тысячи квадратных метров поверхности, пробивая горизонтальную броню – она была у танков самой тонкой.
Были и иные способы – обновление орудий противотанковой обороны, активное минирование местности, и так далее. Но Красная армия все же должна была как-то ответить именно в «танковой» специфике – потому что иначе дисбаланс все равно бы сохранялся.
Асимметричный ответ
У «Тигров» и «Пантер», при всех их боевых качествах, имелся серьезный недостаток – они были плохо приспособлены к массовому производству. Для сравнения – «Тигров» немцы успели наштамповать 1347 единиц, а «Королевских тигров» – 490. В то время как тираж одних только танков Т-34 улетел далеко за 50 тысяч.
Это количество позволяло не просто получать преимущество над «Тиграми» путем высокой концентрации машин в одном конкретном месте. Такой подход расширял еще и оперативные возможности. Например, пока ограниченное количество «Тигров» сцепилось с Т-34 на одном участке, другая группа могла обойти место сражения, и атаковать немецкую колонну снабжения. «Тигры» могли выиграть эту битву – но, оставшись без топлива и снарядов, они в любом случае были бы обречены. И эта тактика работала, причем не только у нас, но и у американцев – те тоже сделали ставку на массовый танк «Шерман», не пытаясь построить свой «Тигр», и в итоге успешно продвигались на своих участках, несмотря на немецкий «зверинец».
Но, чтобы успешно связывать «Тигров» и «Пантер» боем, нужно было вооружение посерьезней. При этом нельзя было допустить остановки производства танков, связанной с переходом на новое шасси. Выход был найден изящный – Т-34 получил новую башню с мощной 85-мм пушкой, способной бороться с «Тиграми» и «Пантерами», а шасси оставалось тем же. В результате пустить Т-34/85 в массовое производство получилось довольно быстро и без принципиальных проблем.
Такой вариант танка все равно был уязвим для немецкого «зверинца», но способность более-менее уверенно пробивать самих немцев практически уравнивала шансы. А, учитывая, что «Тигров» и «Пантер» было сравнительно мало, то и вовсе уверенно перекладывала их на сторону Красной армии.
Еще Советский Союз стал выпускать новые тяжелые танки, которые вполне могли бороться со «зверинцем» – могучие ИС и ИС-2. Правда, они сталкивались с «Тиграми» очень редко – основной задачей ИСов была все-таки поддержка пехоты и продавливание сильной позиционной обороны.
Другое дело самоходные орудия – в советской концепции борьба с тяжелыми танками противника лежала именно на них. Обладающие низким силуэтом и хорошо вооруженные Су-85 были нужным решением, когда речь шла о том, когда разведка получала информацию о концентрации «Тигров» на определенном участке. А поступившие в войска лишь к самому концу войны Су-100 и вовсе не оставляли шансов никому. Они были способны пробить даже лоб «Королевского тигра» с расстояния в километр – во многом именно эти самоходки, например, остановили последнее крупное наступление немцев на озере Балатон в феврале 1945 года.
Мнение, выраженное в данном материале, является авторским и может не совпадать с мнением редакции.